Откуда взялась чайная культура?
Если вы думаете, что этот вопрос аналогичен вопросу «откуда взялся чай» или «кто начал пить чай первым» - вы ошибаетесь.
Словосочетание «чайная культура» имеет свою историю, которая на сегодняшний день не насчитывает и сотни лет.
Когда в конце 1990х годов группа энтузиастов замутила в Москве первый чайный клуб, они не долго думая использовали на тот момент достаточно свежий китайский термин 茶文化, просто переведя его на русский язык. Получился Клуб чайной культуры.
Этот термин был удачно обыгран в различных слоганах клуба, из которых мне запомнился «торговля культурой ради культуры торговли». И наоборот.
Поэтому в России термин «Чайная культура» имеет вполне определенный момент рождения и известных, слава Всевышнему, ныне здравствующих авторов, которые, правда, уже не принадлежат к одному коллективу.
Но до того, как данный термин попал в Россию, он проделал свой, хоть и не очень долгий, но заметный путь в Восточном полушарии.
Как водится, ученые спорят об авторстве. Однако ранее 1937 года, когда в Японии увидел свет сверхограниченный тираж работы психиатра и гуманиста Марооки Тамотцу (1879-1946) под названием «Чай и его культура», в которой присутствует словосочетание «культура чая» не в его ботаническом смысле, оно нигде не встречается. Нет, может быть великие чайные мастера прошлого нет-нет, да и вставляли что-то такое в свои речения, но почему-то до Марооки они это стеснялись записать.
Но поскольку работа была издана микроскопически маленьким тиражом, для специалистов-психиатров, которые видимо должны были помогать жертвам стремительной японской модернизации и урбанизации, а потом еще и посттравматического синдрома, то вплоть до 1978 года сочетание «чайная культура» так и оставалась втуне.
Но в упомянутом году что-то случилось. Японцы вдруг издали все работы Марооки по чаю, а их было аж 6 штук, включая перевод «Чайного канона» и «Литературного автопортрета Лу Вэньсюэ», большим-пребольшим тиражом, и это издание до сих пор можно найти в букинистических магазинах. И почти сразу работа с названием «Чай и его культура» на китайском языке была издана на Тайване. Правда, автором значился другой достойный господин – проф. У Чжихэ, преподаватель истории из престижного тайбэйского вуза. Любопытно, что это произведение стало единственным, посвященным чаю, в библиографии профессора У, который, к слову, специализируется на современной истории Китая. И этот факт в каком-то смысле роднит его с великим прародителем чайной культуры – Лу Юем (он же Хун Цзянь, он же Вэньсюэ)
Надо сказать, что на Тайване к тому времени уже назревала «зеленая революция», на острие которой были сельскохозяйственные культуры, приспособленные к горным условиям, в частности, чай – так как земли на острове мало, и в основном рельеф гористый. Одновременно с «зеленой революцией» семимильными шагами шла и промышленная, которая очень быстро привела Тайвань в ряды передовых производителей товаров по японским технологиям, что способствовало резкому росту уровня жизни. А пропаганда чайной культуры, которая развернулась на рубеже 1970-80х годов привела к огромному росту потребления чая внутри территории.
Заметим, что нечто подобное случилось в Гонконге примерно на 10 лет раньше, но в Гонконге чай не выращивают, и видимо этот факт во многом предопределил существенную разницу в повседневных привычках употребления чая. С другой стороны, обе территории вместе показали, насколько сильна приверженность к чаю и историческая репутация данного напитка в этой части света.
В конце 1970х материковый Китай, КНР, находился в очень тяжелом экономическом положении. Там большинству населения было явно не до чая. Мой преподаватель, которому тогда было около 15 лет, вспоминал, что самой большой радостью в жизни для него тогда было поесть пельменей с мясом в новый год, так как в остальное время такой роскоши его семья не могла себе позволить.
В 1979 году КНР развернулся лицом к «цивилизованному миру», начал открывать свободные экономические зоны, привлекать иностранные инвестиции и проводить политику «реформ и открытости». А в 1984 году вышла книжка китайского чаевода, автора системы 6 видов чая, Чэнь Чуаня (1908-1999) «История чая», в которой автор использует термин «чайная культура». При этом в предисловии зачем-то особо упомянуто, что «рукопись книги была подготовлена автором в 1977 г.) Вслед за этой книгой почти сразу вышла статья другого известного китайского Чжуан Вайфана «Распространение китайской чайной культуры».
Что характерно, и У Чжихэ, и Чэнь Чуань, и Чжуан Вайфан проигнорили Марооку с его ранними работами. Центр китайской чайной культуры может быть только в Китае, как бы сообщали они читателям.
Однако несмотря на столь авторитетный запуск термина, он не вошел в употребление немедленно. Профессор Фань Цзэнпин, икона тайваньской чайной культуры, ее активный участник и пропагандист, вспоминает (ролик есть в Ютуб): «В конце 1970х, когда все начиналось, мы думали, как правильно назвать чайное действо в новом формате. Ча дао (чайный путь) слишком ассоциируется с Японией, и мы посчитали его недостаточно хорошим для наших коллег на материковом Китае. Остановились на Ча И (чайное искусство)…»
Из этого короткого монолога знающим людям многое становится понятным. Все, что связано с Японией, в 1970е годы в Китае все еще вызывало стойкое отторжение – в связи с теми жуткими зверствами, какие японские солдаты творили в ходе оккупации Маньчжурии и затем во время Второй мировой на территории Китая. Одна «нанкинская резня» унесла жизни сотен тысяч мирных китайцев. А были и полностью «зачищенные» деревни, и расстрелы каждого десятого, и эксперименты на живых людях с холодом, жарой, отравляющими веществами и т.п. мерзости, от которых немецко-фашистские изверги местами бледнеют и ворочаются в своих могилах.
Однако на Тайване, который японцы забрали еще в начале 20 века по итогам подавления боксерского восстания, ничего такого не происходило, и даже наоборот. Поэтому на Тайване всегда была сильна т.н. «японская партия», а все японское почиталось за наилучшее из возможного. Один тайваньский президент даже сказал, что он воспринимает Японию как свою вторую родину.
И даже 20летнее владычество изгнанного с материка диктатора Чан Кайши, который тоже от японцев натерпелся и их весьма не любил, ничего в этой ситуации не изменило. Даже наоборот, противники Чан Кайши намеренно вели квази-японский образ жизни, спали на татами и ходили дома в кимоно – это был такой своеобразный «кукиш в кармане».
Поэтому материковые китайцы имели некоторые предубеждения в отношении своих братьев с Тайваня. И слова Фань Цзэнпина стоит понимать в том смысле, что «чайное искусство» было изначально предназначено для того, чтобы налаживать отношения между двумя берегами тайваньского пролива после ухода из жизни генералиссимуса Чан Кайши и появления основы для взаимных контактов после 30летней изоляции.
Любопытно, что проф. Фань был в числе первых пассажиров первого прямого рейса из Тайбэя в Фучжоу, когда между мятежным островом и властями КНР была достигнута договоренность о возобновлении контактов в гуманитарной и экономической сфере.
Вслед за тем первая сеть чайных магазинов в Китае была открыта тайваньским же предпринимателем в начале 1990х годов. Именно благодаря этим магазинам в КНР узнали о том самом способе приготовления чая, который проф. Фань назвал «чайным искусством». Китайские предприниматели немедленно взяли все приемы этой сети на вооружение, растиражировали ассортимент, и в кратчайшие сроки в Китае в доступе оказалось огромное количество сортов чая, которые всего десятилетие назад казались безвозвратно ушедшими в прошлое, либо чрезвычайной редкостью….
И как раз примерно в это время В.В. Виногродский впервые в жизни посетил Тайвань. Вернувшись оттуда с некоторым количеством образцов необычного для тогдашней России чая, он быстро собрал вокруг себя актив будущего Клуба чайной культуры. И понеслась….